Яков Брафман - Книга Кагала [3-е изд., 1888 г.]

В силу этого психического закона и исторической истины не удивительно, что при вопросе: «Как тут быть?», невольно возникающем в душе еврея при каждом его семейном празднике, религиозном торжестве и т. п., когда ему невольно приходится прислушиваться к противоречивым голосам закона еврейской религии и государственного Закона, он бесповоротно решается починиться только первому закону как «гласу истины», исходящему свыше, а другой должен быть им отвергнут — как глас врага. Ясно, насколько подобная коллизия между религиозным еврейским и гражданским государственным законами может усилить неприязнь еврея к государственным законам и закрепить его обособленность от всего русского, как посягающего на религию его отцов и вечное достояние Израиля.

Что же касается выбранных по требованию правительства раввинов[354], которых, между прочим, евреи иначе и не зовут, как «казенными», то они глубоко сознавая незаконность своих мнимо духовных прав, остаются вместе с прочими евреями вполне верными не только законам еврейской религии, относящимся к обрядам, но и старому порядку относительно еврейских метрик. Конечно, к концу каждого года «казенные раввины» доставляют куда следует книги и отчеты, в которых они являются действительными духовными деятелями, вполне соответствующими требованиям приведенных законов, но этим книгам теперь уже дают столько веры, сколько цифрам и данным ими же для проформы составляемых метрических книг. Ветхозаветный рассказ, действующий на религиозное убеждение евреев в том смысле, что исчисление евреев должно накликать на народ страшный гнев Божий (2 Кн. Царств, гл. XXIV) и материальные выгоды, которые кагал, обязанный иноверческому правительству подать по числу душ еврейского населения, извлекает для себя и для евреев вообще от утайки большей части еврейского населения, составляют два рычага, которые со дня подчинения евреев иноверческой власти руководили представителями еврейской общины при составлении официальных списков еврейских обществ. Означенные два рычага не потеряли своей обязательной силы и для «казенных раввинов». Поэтому не удивительно, что метрики, составляемые «казенными раввинами», оказались, как это мы выше подтвердили, никуда не годными. Мимоходом следует заметить, что преданность «казенных раввинов» старому порядку для них убыточна. За исполнение обязанностей они никогда не получали бы от кагала того, что они получат за неисполнение оных.

В результате оказывается, что законы о духовных делах евреев, оставаясь сами мертвою буквою, ставят к тому же евреев в ложное и враждебное отношение к правительству, а «казенные раввины», получая вознаграждение за неисполнение того, что по русскому Закону им исполнять следует, дают живой пример неуважения к Закону и властям, и этим путем, разумеется, гораздо больше талмудических законов и фантастических сочинений деморализуют и извращают гражданские чувства евреев, невольно внушая им убеждения, что для них Царский закон — не закон.

Но это одна сторона медали. Есть и другая. Не находя для себя деятельности в области религиозной жизни евреев, «казенные раввины», т. е. более способные и более энергичные из них, хватаются за политическую сторону жизни евреев. Речью с синагогальной кафедры, на которой они, мимоходом говоря, появляются исключительно, когда в синагогу по какому-либо случаю являются представители местной иноверческой власти, отдельными сочинениями, статьями в периодических изданиях и т. п., они постоянно гремят о славе Израиля и о высоких нравственных преимуществах детей его над всеми племенами земли, причем они всякий раз на сцену выводят подобранных ими знаменитостей из роду Израиля[355]. В этих речах, статьях, брошюрах, сочинениях и т. п. эти мнимые пастыри непрерывно вопят о религиозном фанатизме, жестокостях и несправедливостях Христианского мира относительно евреев, возобновляя при этом в памяти евреев забытые ими костры, изгнания и тому подобные эпизоды из столкновений между евреями и христианами в средние века, эпизоды, способные воспламенить в их сердцах национальную и религиозную ненависть ко всему христианскому миру, без различия национальности. Тут же всегда идет широкая речь об ограничении гражданских и политических прав евреев, как о признаке грубого невежества и отсталости, как о плоде незаслуженной евреями ненависти и т. п. Вместе с тем они с особенной энергией распространяют в массы убеждения в благотворной деятельности существующего между евреями «Всемирного еврейского союза» для еврейского национального знамени, толкуют о высоком месте, занимаемом Союзом в политическом мире, о могущественном влиянии его высокопоставленных членов в современном политическом и финансовом мире вообще и т. п. Эти правительством поставленные пастыри входят и в прямые сношения с означенным еврейским политическим центром, настаивая на его вмешательстве во внутренние дела государства не только при решении какого-либо вопроса относительно всех евреев в Империи, но даже при решении участи частных лиц, попавших по тому или другому поводу в ответственность перед государственным Законом и т. п. Этою стороною своей деятельности «казенные раввины» расширяют и без того широкую пропасть, отделяющую евреев от остального христианского мира, глубоко деморализуют гражданские их чувства, окончательно подрывают в них доверие к правительству, влияют на укрепление вредной во всех отношениях для государства замкнутости евреев и солидарности их с заграничными евреями и, наконец, обращают взоры до 5 миллионов граждан Российской Империи к современному политическому центру еврейского народа, «Всемирному еврейскому союзу». Институт «казенных раввинов» должен быть уничтожен прежде всего.

Почти в каждой еврейской общине существуют троякого рода национальные учебные заведения: 1) хедер; 2) талмуд-тора; 3) иешибот.

1. Хедеры. Первое желание, с которым еврейские родители встречают свое любимое детище при его рождении, — это желание видеть его талмуд-хахам, т. е. увенчанным мудростью, разумеется талмудической. Согласно этому искреннему желанию, каждый еврей, даже самый бедный, дождавшись с нетерпением пятилетнего возраста своего сына, несет его, а с ним вместе и свою трудовую копейку к меламеду (учителю) в хедер (училище) и готов переносить разные лишения — жертвовать самым для себя необходимым, лишь бы не отрывать сына от этого благодатного источника. При таком всеобщем сочувствии школьному делу неудивительно, что хедеров в каждом обществе много и что на содержание их затрачиваются значительные капиталы.

Теперь сам собою рождается вопрос: какая же сила воспламеняет в сердце еврея такое желание видеть своего сына непременно ученым?

Образованные евреи, которые много писали и теперь пишут о деле воспитания детей у евреев, о меламедах и о хедере, безосновательно силятся доказать, что это сильное влечение к школе есть продукт религиозного фанатизма евреев. Но при серьезном рассмотрении мы убедимся, что это побуждение далеко не фанатическое. Дело вот в чем.

Талмуд, влияние которого насильственно и искусственно поддерживается над жизнью евреев кагалами и бет-динами поныне, еще в древности разделил их на два резко разграниченных между собой сословия — патрициев и плебеев — и определил отношения этих сословий специальными правилами:

«Шесть пунктов, — гласит Талмуд, — должны быть соблюдаемы относительно ам-гаареца (плебея):

Никто не может служить ему свидетелем, равно как и он не годен в свидетели другим.

Ам-гаарец (плебей) не посвящается ни в какие тайны.

Его нельзя назначить опекуном над сиротским имуществом.

Он не может быть блюстителем благотворительных учреждений и с ним вместе нельзя отправиться в дорогу.»

«Некоторые утверждают, — добавляет Талмуд, — что о пропаже, случившейся у плебея, не объявляется, т. е. вещь, потерянная плебеем, принадлежит тому, кто ее нашел.»[356]

Еще рельефнее выступают отношения еврейских патрициев к плебеям в следующих цитатах из Талмуда: «Раби Елизар говорит: позволяется заколоть ам-гаареца (плебея) в Судный день, хотя бы последний совпал с субботой». Далее говорится: «Позволяется разорвать плебея, как рыбу». Раввины учили: «Иудей никогда не может жениться на дочери ам-гаареца (плебея), ибо они сами — гады [змеи], жены их — пресмыкающиеся», а касательно их дочерей сказано: «Проклят лежать со всяким скотом»[357], т. е. кровные связи с ам-гаарецом считаются скотоложством.